Владимир Гендлин: «Комментатор не должен быть треплом. Гендлин Владимир Ильич - спортивный комментатор: биография, семья, карьера, награды Разговоры портят спорт

Главный российский комментатор бокса рассказал Роману Муну о том, получится ли из Виталия Кличко хороший политик, почему профессиональный бокс в кризисе и должен ли настоящий мужчина уметь ударить.

- В конце 80-х – начале 90-х вы были президентом боксерского клуба Red Stars. Потом – генеральным менеджером Союза боксеров России. Чем конкретно вы занимались на этих должностях?

– Организовывал бои для наших ребят за границей. Сначала в Европе, потом в Штатах. Отвечал за то, чтобы они могли заработать и получить какой-то опыт. Тогда никто толком не знал, что такое профессиональный бокс, какие там законы, какие требования предъявляются на ринге. Большинство тренеров, с которыми мы вступили в эру профессионального бокса, думали, что он почти такой же, как любительский. Только больше раундов. И маек нет. На самом деле это два разных вида спорта. Чтобы сделать это открытие, нам пришлось здорово порасшибать себе головы.

- Уверен, вы сталкивались с русским криминалом 90-х.

– Было всякое. Было много людей, которые думали, что могут влезть в этот бизнес, что это прибыльное дело. Были малоприятные эпизоды, причем не только в России, но и в Америке. С опытом приходит умение отделываться от неприятных предложений.

- Что за предложения?

– В России люди, в принципе, сами не знают, что хотят. Я имею в виду тот самый криминал. Были те – сейчас не хочу имен называть – кто считал, что может благодаря своему криминальному могуществу прибрать к рукам все, что захочет. Потом, когда стало ясно, что профессиональный бокс – это не только заработок, но и большие вложения, многие сразу отвалились.

- Как вас принимали за границей?

– В Европе профессиональный бокс было мало развит. Крутых ребят, вроде , еще не появлялось. Было много мелких промоутеров, которые интересовались российскими бойцами. Советский олимпийский бокс в те времена был весьма авторитетным. Пока кубинцы не появились, мы вообще были гегемонами в мировом олимпийском боксе. Поэтому у очень многих были завышенные ожидания от наших боксеров на профессиональном ринге. Все думали, что когда приедут здоровенные русские ребята, то наведут шороху. Выяснилось, что мы, оказывается, такие же, как все. Нам нужно многому учиться.

- Что тогда значило «организовать бой»?

– Нужно было иметь своего партнера за границей. Ты должен был найти человека, который организует шоу где-нибудь в Барселоне. Он берет на себя расходы: привезти нас, разместить, дать возможность потренироваться. Он тратит деньги на то, чтобы приподнять значение своего шоу, потом на нем зарабатывает, если повезет. В этом состояла работа: найти человека, который нас пригласит. Потому что у нас тогда не было ни средств, ни опыта, вообще ни черта не было. Набрались связей, опыта и постепенно пришли к пониманию, во что впутались. Все стало интереснее и рискованнее.

- Чем рисковали?

– Репутацией, деньгами. У меня было несколько случаев, когда ребята неожиданно могли блеснуть, за них сразу ухватывались. Были такие, которые здорово подводили. На них надеялись, а они либо пасовали, либо просто не тянули. Менеджерская работа выглядит просто, но на самом деле она хитрая, тяжелая. Когда ты генеральный менеджер Союза боксеров России, сами понимаете, какой масштаб.

- Сколько вы платили своим боксерам?

– В 90-е, когда мы начинали, было 100 долларов за раунд. Потом – от трех до двадцати тысяч.

США

- Как вы попали с боксерами в США?

– Европа – это была мелочевка. Вариант с Америкой возник после того, как я нашел партнера в Соединенных Штатах. Это было на конгрессе IBF в Орландо. Меня оттуда выдернули, я слетал через всю Америку за один день: туда и назад. Партнер – идеалист, который раньше не соображал в боксе, но думал, что деньги все купят. Он просто не понимал – я тоже тогда не понимал – что когда ты вторгаешься на этот рынок, то все против тебя. Началось все очень неплохо. Ты приезжал, твоих ребят брал под крыло твой партнер, промоутер. Смысл был в том, чтобы сначала вырасти на региональном уровне, в штате. Потом можно было думать о телевизионных каналах – сначала ESPN, потом HBO.

- Что интересного с вами произошло в США?

– В Америке мне предлагали продать весь Союз боксеров России. Глупая затея. Люди думали, что советский профессиональный бокс может создать кучу новых Роки Марчиано. Это не говорилось, конечно, вслух, но доминирование черных парней на профессиональном ринге интересно было как-то разбить. Велись разговоры о большой белой надежде, особенно у местечковых американских промоутеров.

За горло нас взяли ребята, по-моему, совсем не из той конторы. Не из мира профессионального бокса.

- Вам угрожали?

– Да. Обошлось. Когда приехали в Штаты, то были уверены, что человек, который нас вызвал, выполнит свои обязательства. Видно, на него так надавили, что он отказался. Мы остались в Филадельфии ни с чем. Мы были абсолютно нищими.

Выбраться мне помогли сами американцы. Позвонил приятелю во Флориду: вот, мол, такая история, хочу уехать отсюда. Меня давно в Бостон звали, а мне уехать не на что и ребят забрать. Звоню во Флориду: «Выручай, нужны деньги на билет до Бостона». Он: «Ты знаешь, что такое Western Union?». Я: «Нет». Он: «Узнай, где сейчас находишься». Я узнал, он нашел на карте место, нашел ближайшее отделение. Я говорю: «Ну что, я завтра зайду за деньгами?». Он: «Зачем завтра, иди, они уже там». Я пошел. Так и началась счастливая, продуктивная жизнь в Бостоне.

Телевидение

- С чего началась программа «Большой ринг»?

– Тогда все было новое. Время открытий. Тогда казалось, что все возможно. Программа «Большой ринг» появилась на телекомпании НТВ, которая тогда сама существовала на птичьих правах. Насколько я понимаю, она выходила на четвертом канале примерно с шести вечера. Только потом это развернулось в огромную империю. Компания тогда была абсолютно инновационная, с блестящим составом участников, которые с энергией и азартом осваивали новые территории. Это было новое, не похожее ни на что телевидение, здорово воспринимавшее новые идеи. Предложение о профессиональном боксе было воспринято с интересом. Мы, тогда еще не располагая никаким бюджетом, заполучили два боя с участием Юрия Арбачакова, в те времена нашего главного, самого интересного чемпиона мира, проложившего дорогу всем последующим чемпионам. Это было неожиданно, никто же не видел ничего подобного на экране. Все прошло с блеском.

– Я тогда и слова такого не знал. Я знаю, что успех был. Зрители, все телевизионное сообщество восприняло все с интересом. Необычно, красочно. Мы начинали эту программу с моим младшим сыном Димкой, которого, к сожалению, уже нет. Он мало того что был просто талантливый парень, у него был опыт: он учился в нью-йоркской киноакадемии. Мы на коленке буквально сделали пару программ, потом все пошло всерьез. Это было захватывающе, потому что к тому времени мне уже надоели менеджерские дела. Эту сторону профессионального бокса я уже досконально знал, она мне активно не нравилась. Единственное, что хорошего я получил, это связи. Программа «Большой ринг» началась с того, что я практически даром получил кое-какие материалы от Билла Кейтона, менеджера Майка Тайсона, создателя компании Big Fights. У него было около 3 тысяч фильмов о боксе, начиная чуть ли не с 1900-х. Благодаря ему, удалось закрутить программу. Когда пошли телевизионные успехи, появились деньги на закупку других материалов.

- Что за человек был Кейтон?

– Очень богатый, очень крутой, очень черствый, жесткий человек, при этом очень честный. Старая школа американского бизнеса.

- Это как – хорошо или плохо?

– Старая школа мне нравилась тем, что если человек хотя бы обронил какое-то обещание, он его выполнит в любом случае. Даже в разговоре, которому ты не придал значения. Как вексель. Если Билл что-то сказал, это будет сделано.

- Такое ощущение, что на российском ТВ в 90-е деньги людей не интересовали.

– Я думаю, человечество не меняется за тысячелетия своего существования. Интерес к деньгам всегда был одинаковый. Просто раньше возможностей зарабатывать не было таких, как сейчас. Во-вторых, и сейчас, если люди что-то затевают и этим увлечены и захвачены, то они, естественно, о деньгах во вторую очередь думают.

Тайсон, Рой Джонс-мл., Кличко

- Вы встречались с Тайсоном и его окружением.

– Были люди, которые искренне о нем заботились. Билл Кейтон, Стив Лонг – славный, очень умный парень, работал у Кейтона, единственный человек, который всерьез относился к Майку. Билл был жестким и прямолинейным. Если вокруг Майка крутились люди, опустошавшие его счета и вовлекавшие неизвестно во что, то Билл ставил преграду. Майку, конечно, это не нравилось, он же не шибко образованный товарищ. В офисе Кейтона я и увидел Майка в первый раз. Говорили обо всем и ни о чем. Он soft-spoken, как говорят американцы. Мягкая речь, все такое. Но мы знаем, на что он был способен, когда его что-то раздражало.

- Рой Джонс-младший все еще ваш любимый боксер последних 20 лет?

– Да. Потому что в ринге он делает зрелище. Раньше было такое выражение «концерт бокса». Это то, что делал в лучшие свои времена Джонс. Он однажды сказал: «Мне весело в бою». Человек рискует своей башкой, потому что ему весело. Ему мало выиграть, ему важно, как выиграть, как показать противника в невыгодном свете. Но он никогда не был snub-nosed, то есть заносчивым, никогда не говорил гадостей. Мне нравится его характер. До того, как стать звездой, он был героем олимпийского скандала в Сеуле. Я помню, как в каком-то интервью он сказал: «На Олимпиаде всегда кого-нибудь грабят. Ну в этот раз меня». Для него это не было трагедией. Все ругались, все говорили, что олимпийский бокс продажный, что его надо запретить к чертовой матери. Только Рой отнесся к этому с ухмылкой. Он не рвал на себе волосы. Он, попросту говоря, очень славный парень.

- Почему он не уходит из бокса?

– Думаю, он осознает, что время его прошло, но он не может без этого. Последний раз мы говорили часа три, я его спросил: «Какого черта? Что ты делаешь? Зачем тебе это?». Он говорит: «Боб, я без этого не могу. Это моя жизнь. В боксе я себя чувствую самим собой». Я ему верю. Не надо забывать еще одну вещь: звездный статус это своего рода наркотик. От этого трудно отказаться. Полжизни ты был в центре внимания. Вокруг тебя крутился хоровод всяких персонажей. Это, наверное, психологический излом, люди идут на многое, лишь бы оказаться в центре внимания. Я не хочу сказать, что Рой Джонс такой, совсем нет. Хотя, в принципе, он же еще и поет... То, что от него осталось процентов 20 прежнего Роя Джонса, ужасно печально для таких, как я, кто помнит его эпоху. Мне грустно на все это смотреть, но что поделаешь.

- Он напрягается из-за того, что проигрывает?

– Нет. Это человек, которому важен процесс. Я помню несколько боев, когда он просто тянул резину, растягивал удовольствие. Но не надо забывать, что при всех своих мальчишеских повадках это парень достаточно закрытый. Что у него внутри, понять довольно сложно.

- Джонс вам нравился за то, что создавал зрелище. Значит, бои братьев Кличко вам не нравятся?

– Я уже много раз говорил, что у меня очень тесные отношения с братьями Кличко. Был только один боксер, с которым у меня были такие отношения – Орзубек Назаров. Но я никогда не стеснялся сказать тому же Володе: «Бой посредственный, скучноватый». Мы можем, конечно, от него что-то требовать, но он за свою жизнь отвечает. И если он может выиграть, не подставляя голову, используя физические данные, то кто мы такие, чтобы настаивать, чтобы он рисковал своим здоровьем? Это тяжи, там удар может человека прикончить. Когда говорят, что он скучный, что это не зрелище, не бокс – ну ребята, выйдите на ринг и выиграйте у него в хорошем, зрелищном стиле. Все будет иначе.

- Как вы относитесь к политической деятельности Виталия Кличко?

– Он собирается быть мэром Киева. Я ему когда-то давным-давно сказал, чтоб он в политику не лез. Мое мнение такое. А он из тех людей, которые считают, что могут что-то изменить в своей стране. Считаю, честь ему и хвала за это. Если сейчас, даст Бог, он станет мэром Киева, посмотрим, на что он способен.

- Из него получится хороший мэр?

– Вот это интересно было бы посмотреть. Он парень очень неглупый, но одной вещи не понял. Политика все-таки командная игра. А он привык на ринге полагаться только на себя. Я ему об этом много раз говорил. Команда, которая тебя окружает, может исказить твои намерения, подвести тебя, подставить. Очень важно выбирать людей, которые тебя окружают. Очень важно, кто будет вокруг него. Он думает, что один горы своротит, но в политике так не делается.

Кризис бокса, Флойд Мэйвезер-мл.

- Считается, что бокс в кризисе. Вы и сами так сказали года три назад. С тех пор стало еще хуже?

– Думаю, да. Я сейчас стал в большей степени пессимистом, потому что коммерческая составляющая спорта вышла на передний план. Не только в боксе. Даже олимпийский спорт, который задумывался как соревнование чистых любителей, превратился в грандиозную корпорацию с чудовищными бюджетами и интригами. Профессиональный бокс всегда был наполовину шоу, наполовину спортом, способом заработать на боксере, ну и дать боксеру немножко заработать. Сейчас это очень сложная система, в которую вовлечены телевидение, юристы, пиарщики, черт знает кто, целый конгломерат. Джордж Форман сказал: «Раньше мы выходили драться. Сейчас мы выходим за деньгами». Давайте возьмем Мэйвезера. Как его раньше называли? «Pretty boy», Красавчик. Как его сейчас называют? «Money». Благодаря всей этой истории бокс деградировал. Появляется очень мало талантливых, перспективных ребят. Раньше было много. Сейчас мы видим на ринге имена 15-летней давности. Общий уровень здорово понизился.

- Что делать?

– Мы ничего не можем с этим сделать. Если верить в теорию цикличности, возможно, когда-нибудь что-то появится. Штаты всегда были центром мирового бокса, поэтому то, что там происходило, определяло все. Ситуацию на профессиональном ринге определяла каждая новая волна эмиграции. Ирландцы, евреи, итальянцы, потом черные. Сейчас черные – весьма зажиточная прослойка американского общества. Как только волна эмиграции устраивается в стране, богатеет, начинает получать образование, с боксом покончено. Приходит новая волна. Сейчас мы видим новую волну только со стороны Южной Америки, латинос. Среди этих ребят много талантливых боксеров, но почему-то они в Штатах не блещут. Такие случаи, как Оскар Де Ла Хойя, сейчас редкость.

По сути, интерес к боксу падает. Недаром люди начали смотреть бои без правил, рестлинг этот. Хочется зрелища. Бокс, что самое главное, не дает им драмы. Когда был Тайсон на ринге, вот это была драма. Когда был Леннокс Льюис, все, кто были до Тайсона – Али, Луис – это были драмы на ринге.

- Может, миру просто больше не интересно смотреть, как двое мощных мужчин бьют друг друга?

– Отчасти да. Возможно, потому что публику этим зрелищем перекормили. Мы сейчас сетуем на то, что моральный уровень – скажем, в нашей стране – выглядит весьма печально. Никто не может понять, почему люди стали так агрессивны. Жить-то стали лучше в материальном плане, чем в Советском Союзе, а наблюдаем немотивированную агрессию. Но давайте глянем, откуда современный человек получает почти 80% информации. Из этого ящика, в котором я имею честь работать.

- Я думал, вы скажете про интернет.

– Нет. В массе своей люди смотрят телевизор. Что мы имеем в телевизоре? Бесконечное насилие, стрельба, пытки. Вы можете после этого впечатлить интересным боем двух ребят, которые не режут друг друга в ринге на части? Порог интереса здорово понизился. Человеку надо все больше и больше. Может, гладиаторские бои вернуть, тогда завлечет?

И все-таки если на ринге появляется интересный боец, мои негативные предположения отходят на задний план. То, что сейчас наши ребята устроили в профессиональном боксе, говорит само за себя. Для каждой страны в боксе важно иметь собственного идола. Их у нас не было. Были заграничные боксеры, вроде Кости Цзю. Мы гордились, но Костя был немножко не наш. Сейчас Ковалев или Проводников привнесли в этот спорт то, чего публике не хватает. Обидно, что все снова происходит там, а не у нас, но на это уже другие причины.

- Проводников может стать суперзвездой?

– Сейчас – вполне. Кого любит публика? Помните Артуро Гатти? Не Рой Джонс, не Тайсон, не Мэйвезер. Боец чуть выше среднего, но лев на ринге. Вот это люди любят. Бойцы типа Проводникова, Пакяьо, Маркеса, бесстрашные, беспощадные в ринге, создают зрелище, за которым приходят в зал. Это то, чего не хватает современному боксу. Когда начиналась программа «Большой ринг», в каждой весовой категории было по полдесятка супербойцов. Я хорошо помню, как не знал, что брать: это здорово, то здорово.

- Вы опять упомянули Мэйвезера. Как вы к нему относитесь?

– Не очень. Слишком много болтовни, бахвальства, выпендрежа, позерства, самодовольства.

- Разве Али был не таким?

– Нет, Али был не таким. Был у меня приятель, к сожалению, умер, Берт Шугар, знаменитый историк бокса. Он хорошо знал Али и говорил, что тот всегда соотносил свои сеансы показухи с реакцией публики, знал, как это делать. А Мэйвезер – самовлюбленный павлин. Не отрицаю его боксерский талант, но хоть один его бой заставил нас прыгать от радости? Вот Олег Маскаев. Не Мэйвезер, медленный всегда был. Но давайте вспомним его бои с Хасимом Рахманом. Вся Америка на ушах стояла. Потому что это бокс, который жаждет увидеть публика. Мэйвезер, при всем своем фантастическом таланте, в бою на первый план ставит осторожность. Сначала – «не тронь меня», потом все остальное. Мы сейчас говорим о нем как о личности. Считаю, как личность это не тот спортсмен, о котором можно сказать что-то похвальное.

- Его запомнят великим боксером?

– Не думаю. Мэйвезера будут помнить в Штатах, но поскольку любой его бой обставлен кучей скандалов, препирательств, договоренностей, а также оскорблениями в адрес всех и вся – противников, тренеров противников, менеджеров противников – то особого восторга этот персонаж у меня, например, не вызывает.

Коррупция, комментаторы , настоящие мужчины

- В профессиональном боксе высокий уровень коррупции?

– Достаточно. Посмотрите на рейтинги организации. Это самая корупционная часть профессионального бокса. Долго разжевывать, но коррупция присутствует. Были попытки с ней покончить. Мой приятель, президент Всемирного боксерского союза (WBU) Джон Робинсон, который тоже, к сожалению, умер, решил, что рейтинг у него будет составлять компьютер, а не люди. Джон гордился тем, что даже не знает имени человека, который программу поставляет. В WBU, возможно, какое-то время существовал честный рейтинг. Но сейчас мы можем внезапно увидеть в качестве претендента №1 человека из второй десятки.

- Ваше отношение к промоутерской компании Рябинского?

– Никакого отношения у меня нет. Не знаком, не знаю.

- Он организовал многие из последних боев именитых россиян. Например, сорвавшийся бой Лебедева с Джонсом.

– Нет, а причем тут Рябинский? Там вообще какая-то история непонятная. Единственное, я знаю, что Рябинский организовал бой Кличко – Поветкин. Ничего не могу сказать, за исключением того, что мне не понравилась организация. Стоял крик, мат, который у меня в эфир шел. Не знаю, виновата ли промоутерская компания Рябинского или сама арена.

- Многие комментаторы стали популярнее своих видов спорта. Что вы об этом думаете?

– Могу сказать только за себя. Комментатор – далеко не фигура первого плана. Всегда говорил, что он вообще себя не должен выводить на авансцену. Зрелище говорит само за себя. Его фигуранты заслуживают свою популярность, а комментатор сбоку. Это человек, который несет вспомогательную функцию. Да, я согласен, что есть комментаторы, которые привносят определенную краску в это зрелище. Мой друг – я все время, к сожалению, говорю, что человека уже нет – Володя Маслаченко... Я не специалист в футболе, я не очень-то, честно говоря, люблю футбол, но слушать его мне всегда было интересно, потому что я понимал, что это человек, который полжизни простоял в воротах сборной Советского Союза, и знает, о чем говорит. Как говорит – кому-то нравилось, кому-то нет. Мне нравилось. Я люблю такую манеру. Сам я не такой, потому что по характеру другой. Если комментатор популярен, потому что он человек знающий и тактичный – честь ему и хвала. Если он рвется на первые роли, считаю, это нехорошо.

- Настоящий мужчина должен уметь сильно ударить? Говорят, мужчины стали хлюпиками.

– Боюсь, в нынешней жизни без этого никуда не денешься. К сожалению. Тем, кто так говорит, советую посмотреть программу «Дорожные войны» на канале «Перец». Мы видим, что по части склонности к мордобою наше население превзошло все, что было раньше. Малейшее столкновение ведет к тому, что люди выскакивают и начинают мочить друг друга. Хорошо еще кулаками, иногда до стрельбы доходит.

Раньше была стандартная фраза «уметь за себя постоять». А что это значит «за себя постоять»? Ну да, я когда был молодой, умел прилично ударить. Ну и что? Что от этого меняется?

- Объясните, как в 77 лет оставаться востребованным и ясно соображать?

– Хе-хе. Я уж такая древность что ли? Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я не знаю, что сказать. Есть возможность, здоровье позволяет работать, я работаю. Вот и все.

- Через 50 лет бокс еще будет интересен широкой публике?

– Думаю, да, потому что природа человека не меняется. Тяга к схватке, единоборству, доминированию, попыткам доказать свое превосходство всегда будет свойственна. Может, к тому времени человечество изменится, и мы все будем не разных полов, а «оно», тогда это качество исчезнет. Но пока будут мужики, все это будет.

Черт его знает, каким станет бокс. Но он должен будет существовать. Потому что если люди не используют пакости вроде допинга, то это честный спорт. Когда бокс только начинался, было три весовые категории, сейчас 17. Есть правила, отрезки времени, третий человек в ринге, который следит за тем, чтобы никого не убили. Это драка, ограниченная правилами, поэтому бокс останется востребован людьми, которые считают себя мужчинами.

Фото: “Советский спорт” /Сергей Панкратьев; РИА Новости /Андрей Стенин, Владимир Астапкович; Fotobank /Getty Images/Doug Pensinger

- Все самые крупные бои происходят в Америке. Почему именно там бокс хорошо развит? Деньги?

В Америке крутятся самые большие деньги. Бокс лучше там, где больше платят. Хотя, может, я не совсем прав. Потому что в Европе, в Германии, сейчас тоже неплохо платят. Но американский бокс вбирает в себя все самое лучшее.

- Кто из боксеров сейчас больше всего зарабатывает?

В старые добрые времена это был Тайсон. Один из самых высокооплачиваемых - Оскар Де Ла Хойя… Все зависит от таланта менеджера. Скажем, боец выиграл $10 млн. за бой. Это не значит, что он получит все эти деньги. С него сдерут налоги, в Америке они немаленькие. Потом 33,3% - менеджеру, 10% - тренеру. Но все это после того, как вычли все расходы на подготовку: перелеты, оплата спарринг-партнеров, тренировочные лагеря. Так что чаще всего боксер получает меньше половины суммы.

- Как часто чемпиону надо подтверждать свой титул?

Раза два в год чемпиону нужно бы драться с претендентом, которого назначает версия. Но эту периодичность редко соблюдают. В промежутке можно хоть каждый день выходить на ринг. Но если чемпион проигрывает такой необязательный бой, то титула он лишается. И опять вернуть звание очень сложно. Косте Цзю, проиграв Винсу Филлипсу, понадобилось года два-три, чтобы получить право на бой за титул.

Чтобы добиться этого права, помимо таланта нужен хороший менеджер, который поможет боксеру обойти все “подводные камни” в карьере.

“Тайсон - человек непредсказуемый”

- На работе человек бывает одним, в жизни другим. У боксеров с этим как?

Для меня открытием стал Тайсон. Все слышали, что он скандалист, психопат. Правда, я с ним познакомился уже после того, как он в тюрьме побывал. Он, как говорят американцы, в жизни soft spoken - тихий. Очень много знает всего, что касается бокса, у него огромная видеотека старых боев. При всем при этом чувствуется, что он человек непредсказуемый.

Еще Рой Джонс - это человек, с которым три часа можно говорить о пустяках. Он всегда в отличном настроении, веселый такой. И при этом чувствуется, что он человек крайне закрытый.

- В профессиональном боксе часто бывают проблемы с судейством? Как во время боя Котто-Корли, где латиноамериканский рефери подсудил своему - пуэрториканцу Котто.

Это было выдающееся свинство со стороны рефери. Но в профессиональном боксе такие вещи встречаются реже, чем в любительском. Недавно Международный олимпийский комитет в очередной раз потребовал от Мировой ассоциации любителей бокса навести порядок в судействе: там постоянно какие-то скандалы. Некоторые из них вошли в историю. Например, величайшего боксера за последние два-три десятилетия - Роя Джонса, которого, я считаю, ограбили на Олимпийских играх в Сеуле. Он вчистую выиграл, а его медаль отдали хозяину-корейцу. Про корейца все давно забыли, а Джонс - лучший из лучших.

Кстати, рефери оказал медвежью услугу Мигелю Котто в бою, о котором вы вспомнили. Он парень талантливый и мог выиграть и без подобной помощи.

- Насколько для боксера важен талант шоумена?

Мне сложно на этот вопрос ответить. По-моему, на ринге с этим перебор. Особенно позерство свойственно черным ребятам. Все эти обмены колкостями, запугивания, бахвальство. Есть бойцы, которые относятся к бою как к личной вражде, драке. А есть те, кто уважает соперника как коллегу по цеху. Более того, в истории бокса есть много случаев, когда самые страшные враги на ринге были друзьями вне его. В старые времена был такой швед Ингемар Юхансон, который стал чемпионом мира в супертяжелом весе, и Флойд Паттерсон - они падали друга от друга не раз. И при этом были друзьями.

Темный талант

- Какой бой вам, что называется, в душу запал?

Вот в Америке многие считают, что бой Корралес-Кастильо был самым зрелищным за последние двадцать лет. А для меня бой Эрик Моралес - Менни Пакьяо гораздо интереснее. Там было видно, что Моралес думал в ринге, выстроил свою стратегию грамотно, поэтому и выиграл.

- Как сейчас в России с боксом?

Профессиональный бокс - это деньги и профессионализм тех, кто его организует. До сих пор с этим было туго. Сейчас что-то начинает происходить. А чтобы сказать, что в России с боксом все ОК, нужно иметь своего идола.

- Братья Кличко не годятся?

Они украинцы. Хотя сами они говорят: мы Советский Союз, для нас нет разницы между Казахстаном, Украиной и Россией. Нам нужен россиянин из России. Для обычного человека сколько ты ни заворачивайся в национальный флаг, если ты живешь за границей - вроде не совсем свой.

- А Роман Кармазин - недавний чемпион в первом среднем весе по версии IBF?

Ему очень тяжело пришлось пробиваться наверх. Роман начал поздно, ему сейчас за тридцать… Посмотрим, как он себя проявит в качестве чемпиона. В Америке ведь мало быть чемпионом, надо быть популярным чемпионом - когда вы доказываете свое превосходство с сильными противниками. К примеру, Виталий Кличко стал в один момент популярным, проиграв Ленноксу Льюису. Он показал зубы, даже выигрывал до того, как получил рассечение. Конечно, еще такой важный момент: Льюиса - заносчивого типа - там не любят.

Кармазину же не везло. Не то чтобы ему не хватало сил и таланта. Ему всегда нужна была подходящая команда.

- Сейчас его промоутер - Дон Кинг. А ведь вы о нем как-то не очень хорошо отзывались.

Если б я был один, который так говорил про Дона Кинга. Это человек фантастических способностей, демагог, хитрейший, изворотливейший и свирепый бизнесмен. Такой темный талант. То, что он сделал для мирового бокса, ему зачтется. Как и то, скольких людей он обобрал.

- И звезд?

Конечно. От Мухаммеда Али до… И при этом он умудрился устроить больше интересных боев, чем другие промоутеры. Да что говорить - человек был осужден за убийство. Его много раз судили за мошенничество в боксе и ни разу не смогли посадить.

Разговоры портят спорт

- Когда в Америку на следующий бой летите?

Точно буду на двух боях ребят Кличко: 24 сентября у Владимира в Атлантик-Сити. В ноябре у Виталия бой с Рахманом, на Западном побережье. А так стал летать в Америку реже - тяжеловато. И если бы после десяти часов в самолете можно было расслабиться. Так нет: два дня отработать - и назад.

- Сами вы сколько денег выиграли, делая ставки на боксеров?

Никогда не ставил денег принципиально. Я не азартный человек. Несмотря на то что постоянно бываю в к азино.

- В комментировании бокса есть своя специфика?

Вообще все, что нужно хорошему комментатору: понимать, о чем он говорит, и не мешать людям смотреть. Как покойный Гомельский в баскетболе, как Анна Дмитриева в теннисе, как Геннадий Орлов из Петербурга в футболе… А кто-то пытается сделать зрелище “лучше” за счет собственных разговоров.

- Собственными наградами в боксе похвастаетесь?

Смешно выпячивать грудь и говорить, что я мастер спорта - если сравнивать с тем, чего люди действительно достигли.

- У вас же и сыновья боксом занимались?

Да, и старший - Владимир, и младший - Дмитрий. Совсем не хотел, чтобы они были боксерами, ни под каким видом. Мне хотелось, чтобы они были спортсменами. Старшего отдал в плавание, младшего - в легкую атлетику. Зачем я Димку отвел на бой, где его брат выступал? Мы после этого его вместе со старшим отговаривали…

Основоположник передач о профессиональном боксе на российском телевидении, «голос российского бокса», Владимир Гендлин рассказал «Дискурсу» о том, как Мохаммед Али превратил смертоубийство в шоу, об идолах, которые делают этот спорт популярным, о кризисе в современном боксе и его причинах.

– Я бы хотел поговорить с вами о боксе как о культурном явлении. Недавно, когда умер Мухаммед Али, вы говорили, что он принципиально изменил бокс. Чем?

– Если примитивно, до него бокс был смертоубийством, а он превратил это в игру. Очень опасную, рискованную, но игру. Человек рискует всем, и, учитывая, что это большие ребята, тяжеловесы, бьющие как лошади, удар которых может убить, каждый думает, как защититься и не пропустить удар. Мухаммед Али был невероятно одарен, координирован и быстр. Быстрота была обманчива: люди, которые видели его в ринге, понимали, что он очень быстр, но насколько – до них доходило только тогда, когда они выходили против него. Он всё делал быстро, и быстро думал. Это помогло ему превратить бокс в искусство. Он был хвастлив, конечно, это хвастовство проявлялось и в движении. Ему нужно было не просто выиграть, не просто перевернуть противника, ему нужно было еще и унизить его, показать, что тот неумеха. Этим он бокс и изменил. После него появились бойцы, которые если не копировали, то делали что-то в его духе. Например, Рой Джонс.

– То есть эту манеру поведения, игры на ринге создал Али?

– В профессиональном боксе да.

– Как Али удалось сформировать эпоху бокса, вовлечь такие широкие аудитории в просмотр бокса?

– Бокс смотрели всегда. На боях с участием Джека Демпси, за два поколения до Али, на стадионах были сотни тысяч людей. Телевидения же не было, и я не понимаю, что они могли видеть на этих стадионах: с задних рядов боксеры были крошечными фигурками.

Людей бокс привлекал, потому что это драма. Но дело не только в этом. Качество изменилось с приходом Али. Его повторить уже никто не смог. У меня был самый близкий друг, покойный ныне Йорма Лиммонен, олимпийский призер, в ринге с 60-го года, как раз во время Али. Он рассказывал, что боксеры с интересом могли прийти посмотреть на бой во время соревнований, если не были заняты, но на Али сбегались все, потому что всем нравилось смотреть, как он дурачил этих заслуженных здоровенных боксеров, будучи тогда еще мальчишкой.

А почему он превратился в такую фигуру? Все сложилось вместе: политика, межрасовые отношения, война во Вьетнаме… Если бы он был в ринге никто, никто бы сейчас не помнил его гражданскую позицию. Если бы он был просто великий боксер, его бы помнили любители бокса. А так его помнят очень многие.

– Еще в начале карьеры он сам назвал себя величайшим. Вы с этим согласны – он действительно величайший боксер?

– Дело в том, что я не видел людей, которые были до него. Люди старшего поколения, старше меня, помнят Шугара Рэя Робинсона. Это один из самых великих боксеров за всю историю бокса. Был ли он более велик, чем Али, остается только спорить. Это как спорили: «Что было бы, если бы Тайсон вышел против Мухаммеда Али?» и так далее. Это все домыслы. То, что вытворял Робинсон в свое время, говорят, было вполне на уровне Али.

Робинсон был типичный черный шалопай, который профукал свои деньги, обожал светскую жизнь и вечеринки, он поссорился с мафией, и ему пришлось удирать в Париж, где он бил в кабаре чечетку. Но те, кто помнят его в ринге, говорят, что это была фантастика. Я, к сожалению, не могу судить, хотя у меня в программе было много Робинсона: но одно дело черно-белый фильм, другое – видеть его вживую. Мой бывший партнер, которого сейчас на свете нет, Билл Кейтон, менеджер Тайсона, собирал и коллекционировал фильмы о боксе. Сейчас эти его черно– белые пленки стоят бешеных денег. Вот он видел Робинсона и мне это рассказывал.

– Существенную ли роль в карьере Мухаммеда сыграл скандально известный промоутер Дон Кинг?

– Дон Кинг – это отдельная тема для вашего журнала. Кинг просто обобрал его. Он обирал всех боксеров, с которыми работал. Мы прекрасно отдаем себе отчет, что и без Дона Кинга Али был бы Али.

Кинг фантастический демагог, невероятно талантливый человек с отрицательным обаянием. Он из любого положения мог выскользнуть благодаря невероятной энергии предприимчивости и отсутствию всяких принципов.

Его имя стоит рядом со всеми именами великих боксеров той эпохи, потому что он держал весь профессиональный бокс в своих руках и даже до Тайсона добрался. Но сказать, что он создал Али? Ничего подобного! Очень хороший человек был рядом с Али – это тренер Анджело Данди. Я его лично знал. Он не мог сдержать бешеный темперамент Али, но я подозреваю, что Али, никого не слушающий павлин, в трудные минуты за поддержкой обращался именно к Анджело.

Дон Кинг и Мухаммед Али

– Когда вы узнали про Али? Когда впервые услышали это имя?

– Не могу сказать. Давным-давно.

– Каким было восприятие Али в СССР и Америке? Али же был не просто боксером, а яркой фигурой, любившей провоцировать публику, участником острых политических скандалов. В это время общего советского антиамериканизма как воспринимался Мухаммед советскими изданиями и советской публикой?

– Хочу сказать, что никакого восприятия тогда не было, оно появилось гораздо позже. Когда была война во Вьетнаме – тогда он и засветился. Во-вторых, антиамериканизм, как вы говорите, не достигал такого градуса, как сейчас. Тогда был интерес подспудный, это была terra incognita. Мы прекрасно чувствовали и понимали, что это что-то особенное. Оголтелой ненависти не было. Была только государственная политика.

– И во время официальной холодной войны?

– Да, я не думаю, что тогда широкие массы, как сейчас, глядя в телевизор, какую-то позицию формировали. Ну да, американцы – наши противники, ну и фиг с ними. Тем не менее, настроения были очень хорошие, когда совместный полет был, «Аполлон» - «Союз». В 1978-м Мухаммед Али даже приезжал в Москву и проводил здесь показательные бои, валял дурака с нашими тяжеловесами, встречался с Брежневым. Но сами понимаете, антиамериканизм шел со страниц «Правды», и многие граждане его разделяли, но сказать, что это была большая сердечная недостаточность, как сейчас, нельзя.

Когда Али только появился, о нем мало кто знал в России. Вообще о профессиональном боксе ничего не знали. Был такой польский журнал «Бокс» с мутными черно-белыми картинками, он продавался у нас. Выходил на польском языке – кто интересовался, тот его покупал. Оттуда мы черпали сведения. Это были 70-е годы.

– Какой бой Али вы считаете лучшим?

– Я в эти игры не играю – что лучше, что хуже… я был знаком с Джо Фрейзером, который побил Али. У меня есть приятель на Филиппинах, потомственный промоутер, он видел этот бой подростком, стоял у самого ринга. Он говорил, что в этом бою было страшно: там бокса не было, там была мясорубка. Люди в углах уже не могли их сдержать. Хороший это бой или нет, я не берусь судить, но что захватывающий – это точно.

«Битва века» - легендарный бой Мухаммеда Али против Джо Фрейзера (1971)

– Я на эту тему думал много раз. Золотого века бокса не было – это все развивалось по синусоиде. Были взлеты, когда появлялась такая яркая звезда, как Али или Тайсон, бывали спады – например, после ухода Али до появления Тайсона.

Вот сейчас спад. Хороших бойцов достаточно, а звезды – нет.

Золотым веком бокса считают век Джека Демпси, Арчи Мура, Джо Луиса – он такая же легенда, как Али. Бокс вообще захватывающая вещь – не только как столкновение в ринге, но и всё, что происходит вокруг него. Об этом можно целую энциклопедию написать. Например, два лютых врага убивали друг друга на ринге: Макс Шмелинг – олицетворение гитлеровской Германии, хотя он нацистом не был и помогал евреям, – и чернокожий Джо Луис. А после войны, когда Луис промотал все свои денежки и сидел в качестве привратника в казино в Лас-Вегасе, Макс Шмеллинг регулярно посылал ему деньги и всячески его поддерживал. И никто об том не знал до тех пор, пока Джо Луис не умер. Такие странные странности.

Бой за чемпионский титул в тяжелом весе: Джесс Виллард против Джека Демпси (1919)

– А Али дружил со своими противниками? Я смотрел фильм, который вы снимали о Косте Цзю, в нём Цзю рассказывает, что всегда старается оставаться с противником в друзьях. То есть ринг – это ринг, но после боя он хочет сохранить отношения. Али же наоборот всегда провоцировал противника, унижал до и во время боя…

– Ну как может величайший человек с кем-то дружить! У него был какой-то друг, но не боксер. Дружбы на равных не было, он всегда считал, что он особенный. Или, по крайней мере, демонстрировал это. Я убежден, что очень много наносного было в его поведении. Возможно, это была психологическая «накачка» самого себя. И помимо бокса, с ним много конфликтных историй было. Его отношения с мусульманской общиной, его дружба и предательство Малькольма Икса. Одним словом, среди американских мусульман были сложные отношения, были люди с разными настроениями, радикалы. Малькольм Икс разошелся с главой мусульманской общины Элайджа Мухаммедом, и в нужный момент Али сделал шаг назад, оставил его без поддержки, и того застрелили.

– Были ли другие боксеры в истории, которые настолько выходили за ринг в социальную и политическую плоскость и становились фигурами общественного пространства?

– Нет, до такой степени нет. Конечно, многие добивавшиеся высот в профессиональном спорте, пытались это как-то реализовать и в общественной жизни. Братья Кличко, например. Виталий – мэр Киева, Владимир, кажется, был послом доброй воли ООН. Но не думаю, что с таким шумом и грохотом, как Мухаммед Али, кто-то заявил о себе в истории общественных отношений.

– Вы сказали, что никогда никого подобного в боксе уже не будет. А почему?

– Потому что он уникальный, вот и все. Уникальный, как все, кстати, люди. Я очень хорошо помню, что когда Билл Кейтон расстался с Тайсоном, у него появились другие бойцы, и я его как-то подковырнул и спросил: «ну что, Билл, будет новый Тайсон?». А он говорит: «нет, нового Тайсона не будет никогда».

Чемпион в супертяжелом весе Мухаммед Али стоит над поверженным претендентом на титул Сонни Листоном (1965)

– Что же происходит с боксом сегодня? Вы отмечали, что бокс в кризисе, почему?

– Боксу нужен идол. А идолов нет. Ярких, интересных, опасных людей в ринге сейчас практически не осталось.

– С чем это связано?

– С потерей интереса, наверное. Я это вижу так: центр мирового бокса, как ни крути – Америка. В Штатах каждая новая волна иммиграции выталкивала на ринг талантливых ребят. Сначала в 20–30х годах это были ирландцы, евреи, итальянцы (например, знаменитый боксер Рокки Марчиано, человек который «не проиграл», ушёл непобитым с ринга; или Бенни Леонард, который царствовал на ринге в лёгком весе почти два десятилетия).

Бокс – это спорт бедных. Это ребята с улиц, из грязных опасных кварталов, где характер выковывается. Бокс – естественная вещь. Не спортивная гимнастика, противоестественная, с тройными элементами. Бокс – это обыкновенная драка, ограниченная правилами. Как только люди начинали жить зажиточно, получали образование, интерес к боксу пропадал.

Потом настала эпоха черных бойцов. Сейчас это в основном устаканенная зажиточная прослойка, плюс политкорректность – жизнь у них совсем не та, что была во времена Луиса, Али или Тайсона. Многие черные теперь играют в гольф. Сейчас новая волна – это латиносы. Там есть великолепные бойцы, но они не сделают в Америке великий бокс.

Люди стали жить лучше, поэтому сейчас спад. Это одна из причин, почему бокс захирел. Вторая – люди пресыщены зрелищем. Сейчас им подавай бои без правил и прочее – раздражающее, вызывающее…

– То есть появились более агрессивные и цепляющие насилием зрелища, чем бокс?

– Да. Вот, я сказал, что бокс – это драка, ограниченная правилами. Ключевое слово – правило. Эти правила и создали бокс таким, какой он есть. Раз правила что-то ограничивают, они заставляют человека быть изобретательным. Таким, как Мухаммед Али.

Нельзя бить человека по затылку, по почкам, ниже пояса, бить головой, локтями. Нельзя. Почему многие любят бокс? Он жестокий, но там бывают очень красивые вещи. То, что Мухаммед делал, то, что Рой Джонс делал…а публика хочет чего-то щекочущего нервы. Вот в боях без правил они возят друг друга по полу, бьют головой, душат и прочее. Это не спорт, на мой взгляд. Но может, мои взгляды из моды вышли.

– Как вы думаете, что будет с боксом в будущем?

– Когда появится масштабная фигура, все снова кинутся смотреть бокс. В спорте нужен фейерверк, неожиданность, драма. Поклонники будут постоянно, и бокс всегда будут смотреть.

– За что вы полюбили бокс?

– Не знаю. Ничего веселого в этом нет, это довольно извращенная вещь. Тебе надают так, что потом скрючившись ходишь. А потом тянет в зал опять. Это постоянный вызов, что-то страшное, что надо преодолеть. У каждого свои мотивы. Кто-то не хочет быть спортсменом, но хочет драться, чтобы его на улице не обидели. Кто-то хочет стать вторым Али. Кто-то спустя время начинает понимать, что не дотянет до такого уровня, но цену себе знает все равно и остаётся в этом спорте, пытаясь достичь чего-то.

– Вы видели сотни боксеров в ринге; какими качествами должен обладать боец?

– Всеми спортивными качествами. Прежде всего, стойкой психикой. Если вы человек ломкий, каких бы мышц на вас ни намотали, если попадается противник, которому на это наплевать, а у вас духа не хватает, то ничего не поможет в бою. Устойчивая психика и работоспособность. Мы знаем огромное количество талантливых ребят, которые пропали из-за своей лени, безответственности и разгильдяйства. Парочка настоящих Мухаммедов Али, а может и больше, пропала именно по этой причине. Самодисциплина – важнейшая вещь.
У нас в сборной команде СССР сложилась такая ситуация: тренер – это отец родной, начальник, часовой, медбрат, и все в одном лице. Когда мы попали в Америку, выяснилось, что всем по барабану, тренируешься ты или нет, пьянствовал ты вчера перед боем или нет. Ты должен сам за себя отвечать. Это настолько непривычно было, что многие ребята у нас там с хорошими данными подломились. А те, кто смог, как Сергей Ковалев, те и продвинулись. Там система жестокая, простая до примитива, но честная. Ты сам о себе должен заботиться. Тренеры очень лояльны к своим боксерам – но не как в сборной Союза, где за каждым твоим шагом будут следить, гладить по головке, ругать или подбадривать… Как–то наши ребята приехали на матч в Лас-Вегас и увидели черного парня, который рывки делал стометровкой. Подумали, что легкоатлет тренируется. Ничего подобного. Это был чемпион мира по боксу. Вокруг него не было ни единого тренера, никто не стоял с секундомером, никто не кричал «давай, давай, молодец, ты можешь больше!». И с Али потом только начали бегать. А так он в 4 утра вставал и бежал свои 10 миль – это к вопросу о самодисциплине.
Конечно, хорошо бы иметь и скорость высокую.

– А кто ваши любимые боксеры?

– Честно говоря, любимых нет. Мне нравится Рой Джонс, Дэвид Туа – абсолютно разные боксеры. Артуро Гатти очень нравился, хотя по классу с ними рядом не стоял. Одним из самых великих боксеров за всю историю бокса я считаю венгра Ласло Паппа. Он был трехкратный олимпийский чемпион. Сколько он сделал для бокса и как нелепо сложилась его судьба! Когда он состарился, ему дали возможность выступить на профессиональном ринге, а когда он перевалял всю эту публику, коммунистическая партия Венгрии запретила ему заниматься профессиональным боксом – лишила возможности получить титул чемпиона мира. Если бы мне пришлось выбирать между Али и Паппом, я бы выбрал Паппа.

– Правила бокса за историю бокса несколько менялись. Если бы вы их определяли, как бы вы их скорректировали?

– Все, что касается этой стороны, меня мало волнует, я не вникал. Правила есть правила, их надо соблюдать, и всё. Как они менялись? В любительском боксе было вообще черт знает что. Сначала три раунда по три минуты и никаких шлемов. Вся проблема в том, что спорт давным-давно перестал быть тем спортом, о котором мечтал Пьер де Кубертен. Это бизнес пополам с политикой, а если касается олимпийского спорта – политика на первом месте. Поэтому часто победы и поражения вызваны не спортивными причинами, и мне это отвратительно. Я не переношу современный спорт. Даже не говорю про допинг. Людей грабили – в спортивном смысле – во время соревнований: Роя Джонса ограбили на Олимпиаде в Сеуле, как и многих наших ребят на спартакиадах, например. Расклады решались где-нибудь в ЦК. Отнимали победу в выигранном бою и еще что-то в этом духе.

– А можно ли сделать что-то с этой коммерциализацией, когда спорт становится зависим больше от денег, нежели от качеств бойца?

– Попытки были всякие. Но я боюсь, что там, где есть деньги, честной игры не добьешься. Это вам не Древняя Греция. Когда вам платят деньги за вашу победу, а иногда даже за участие, то честной игры не будет. До тех пор, пока гигантская финансовая корпорация – олимпийский международный комитет – будет держаться именно на этом, будет и допинг, и подстроенные результаты боев на ринге.

Владимир Гендлин: Гассиев может стать большой звездой

Из того, что я смотрел последние годы, меня ничего не завело, не понравилось, - говорит Владимир Ильич. - Кроме боя Гассиева и Дортикоса. Но чувствуется «чужая рука» у Гассиева. Он же тренируется в Штатах?

- Да. В США у Абеля Санчеса.
- И правильно. Пусть он ездит в Америку, набирается опыта.

- Что вы можете отметить у Мурата? Он становится лучше? Он может прибавить к финалу?
- Да, я абсолютно в этом убежден. Ситуация такова: Дортикос виноват сам в своем поражении. Я не хочу хвастаться своим предвидением, но где-то после четвертого раунда, я уже понял, чем бой закончится. И знаете почему? Кубинец был невероятно однообразен. Он делал одно и то же. Такой боксер как Гассиев обязательно должен был его наказать. Тем не менее, случай подвернулся только к концу. Но бой был напряженный, техничный, не было не грязи. Наконец-то мы увидели бокс во всей красе. Все смотрелось очень здорово. Это во-первых. Во-вторых, надо заметить, как хорошо Гассиев действовал в контратаках. Это высший пилотаж, когда человек использует момент, который создал не сам, а перехватил и подхватил ошибку противника. Это искусство, хорошая реакция, атлетизм. Все у него есть.

Похожим образом прошел другой полуфинал, в котором Александр Усик победил Майриса Бриедиса. Бриедис первые четыре раунда провел активно. Дальше Усик его раскусил. Или там была другая история?
- В этом бою не было драмы, не было угрозы. Но бой был очень хороший. Все технично, качественно, быстренько. И ничего страшного. А из-за чего народ ходит на профессиональный бокс? Чтобы страшно было. Нужна угроза, нужна драма. Почему все обожали Майка Тайсона ? Почему люди рвались на бои с участием Артуро Гатти ? Почему все любят Сергея Ковалева ? Потому что знают, что там есть угроза.

- И в любую секунду…
- Да. А эти ребята показали очень высококачественный бокс, но он мне показался любительским. Быстреньким, четким. Все аккуратно, все прекрасно. Без грязи, но ничего страшного и ничего опасного с обеих сторон.

Его голос знаком каждому любителю бокса. Именно комментатор Владимир Гендлин стал один из первых, кто вывел “в люди”, то есть на российские телеэкраны, страсти профессионального ринга. И уже без малого лет десять помогает нам разбираться в поединках мировых знаменитостей. Точнее, как говорит сам Гендлин, “не мешает” пустыми разговорами. Так что беседа у нас состоялась по существу - о самых больших чемпионах, их миллионах и многом другом.

Бокс деньги любит